Откроешь любой женский журнал и сразу натыкаешься на что-нибудь вроде: «как победить соперницу», «хорошо ли это — ревновать», «1001 способ уличить мужа в измене», «2002 способа стать единственной» и на прочие другие животрепещущие темы женской личной жизни...

Все борются с ревностью как с явлением, пишут научные и не очень трактаты о том, как сильно вызывают данную эмоцию такие качества, как неуверенность в себе и чувство собственничества. И далее следуют пространные советы, как эту самую неуверенность побороть, с помощью чего вернуть опять-таки в семью загулявшего (или собравшегося загулять) мужа. Причем, все это несмотря на то, что статистика упрямо твердит: из-за любовниц почти никто из мужчин не разводится!

Зато «обманутая» жена предстает перед нами во всей своей театральной красе, убедительно играя роль:

Неутомимого бойца за целостность домашнего очага. Очень выгодно, потому что все соседи и друзья с восхищением скажут: «Ах, как она дорожит семьей! Настоящая женщина!». И даже самые отъявленные мужчины, пустив скупую слезу, пожалеют страдалицу семейного фронта.

Упрямого поборника нравственности. Вернуть обратно заскучавшего кавалера — значит тем самым утвердить торжество моногамии. Ну, хотя бы на время:

Роковой обольстительницы, доказавшей себе и сопернице, что на ней «сошелся клином белый свет». Или его пришлось «сойти».

Несчастной жертвы, без остатка приносящей себя на алтарь супружества и невинно поплатившейся за это. Стало быть, можно предъявить счет.
И везде при этом неуловимо сквозит образ наивной, тонко чувствующей и, главное, ВЕРНОЙ женщины, которая безо всяких «левых» мыслей терпеливо ждет, когда ее вероломная половина вернется на прежнее место, то есть к ней. Которая борется за своего мужчину, ходит ко всяким гадалкам, экстрасенсам, на курсы кройки и шитья, занимается йогой и аутотренингом, заводит свой бизнес, отчаянно худеет и красит волосы в разные кислотные тона. Вместо того, чтобы признать, что ее женское «рыльце» очень даже «в пушку».


Проявляется это весьма своеобразно. Взять, к примеру, ту же ревность. Вот, что будут делать мужчины, уличив свою даму в измене? Видимо, проявлять все признаки оскорбленного собственника, восклицая: «Да как она посмела!» (о жене) или "" без отвращения не могу себе представить, как ее ласкает кто-то другой!» (о любой партнерше).



Причем мысли о мести возникают примерно в таком порядке:

Набить морду сопернику.
Набить морду изменщице.
Набить морду обоим.
Бросить коварную.
И, где-то в последнюю очередь, завести в отместку любовницу. Впрочем, уже не в отместку, а в качестве нового романа.
Дамы же реагируют определенно по-другому. Вот типичные реплики: "" посвятила ему лучшие годы, а он! Как он мог?" (о любом мужчине) или «В то время как я несла все тяготы семейной жизни, он развлекался!» (о муже).

И вот тут самое интересное: Судя по репликам дама скорей всего сильно сожалеет, что «несла все тяготы семейной жизни». При этом она начинает горестно соображать, что нужно было в свое время ответить на ухаживания Петра Семеныча из отдела продаж, да и сосед по лестничной клетке был весьма не прочь. И вспоминает еще кучу эпизодов из своей жизни, когда, ссылаясь исключительно на наличие мужа, она со вздохом сожаления отказывала приглянувшемуся кавалеру. Эх, зря отказала.: Ах, кабы знала...

Соответственно, и очередность действий тут будет другая:

Завести в отместку роман (если условия позволяют).
Устроить неверному скандал с аргументами в виде несчастных детей и восклицаниями: «Чем она лучше меня?" (если условия не позволяют).
Бросить изменщика.
Похудеть и сменить прическу.
Научиться, наконец, нормально готовить.
Так и просится на язык революционный вывод: мужчины ревнуют из-за утраченных иллюзий, а женщины — из-за упущенных возможностей!

Как-то повелось, что мужчины в большинстве своем живут «не для совести, а для радости» и реже склонны отказывать себе в удовольствии получить удовольствие. А многие женщины в это время рьяно блюдут несуществующую честь семейства, наивно полагая, что играют по взаимно утвержденным правилам. И когда видят, что правила совсем другие, обычно бывает уже слишком поздно: и детей куча, и былая привлекательность куда-то испарилась, и лениво как-то: Спрашивается, кто тебе раньше мешал? Сама. Только сама.

Тем более забавно на фоне вышесказанного выглядит так называемая «женская солидарность».

Вот, к примеру, мужчины. Перефразируя известную поговорку, друг другу глаз не выклюет: при случае и поможет, и скроет кое-что, и приврет, и семейный очаг от разорения сохранит.

А женщины что? Худших моралисток даже не придумаешь. Кажется, еще вчера сама мечтала о страстной ночи с незнакомцем, а назавтра уже бежит к ничего не подозревающему мужу лучшей подруги докладывать об ее «случайном» загуле.
И ведь не адская злоба движет этим прелестным существом, а исключительно чувство справедливости: «Такая легкомысленная особа не может быть хорошей матерью и женой! Нужно бы предупредить, чтобы еще хуже не стало».



Или вот еще один «культурный пласт»: благовоспитанные пожилые матроны — верные своим мужьям до гробовой доски опять же не из-за глубокой любви, а из-за отсутствия возможностей: Причем, чем острее ощущалось это самое «отсутствие возможностей», тем более яростно они обвиняют современную молодежь в распущенности и вседозволенности! Думаете, от большой нравственности? Не угадали. От большого сожаления: им раньше-то и в голову прийти не могло, что просто можно жить и ни в чем себе не отказывать. Они об этом просто не знали. Теперь переживают. Зависть, граждане.

А вот еще один «постулат».
Вроде бы считается, что ревнует тот, кто боится сравнения и считает супруга своей собственностью. А также боится быть брошенным.

Пришла к выводу, что все это ерунда! Объяснить свою ревность чувством собственного «недостоинства» — значит вообще ничего не объяснить. " не знаю, может быть, в отношении мужчин вышеприведенный аргумент и верен, однако в отношении женщин я бы не стала так категорично утверждать.

Приведу пример. Моя давняя приятельница Аня в приватной беседе на кухне за «рюмкой чая», заливаясь слезами, призналась, что о-о-о-очень сильно подозревает своего мужа в пристрастии к вольной холостяцкой жизни. «Шестое чувство» голосит, а доказательств, сами понимаете, никаких. Этот факт и дов?л Анюту до исступленного отчаяния.

— Знаешь, — прорыдала она, — больше всего мне обиден не тот факт, что он может променять меня на кого-то еще. Да пусть катится на все четыре стороны, это было бы честно и справедливо: любовь прошла, «завяли помидоры» и проч. Расстались бы мирно, по-хорошему. Больше всего обидно, что вовсе НЕ МНЕ, которая ради него согласилась стать кухаркой, прачкой, нянькой, подругой жизни и Бог знает кем еще, ДАР»Т все эти подарки, цветы, катают по вечерней Москве на автомобиле и говорят комплименты. Словом, я — самая достойная кандидатка на «праздник жизни» — остаюсь не у дел. Где награда, спрашивается, где она? Почему я должна всю жизнь играть роль Золушки, а роль королевы достанется кому-то еще?

Аня патетически всхлипнула.
— А мне ничего не остается, кроме грязного белья, обвинений в транжирстве (да какого черта? — я тоже зарплату получаю), мужниного храпа по ночам и ворчливой свекрови по воскресеньям. А ведь так хочется праздника — ну что от тебя убудет, что ли, подарить цветы, этот чертов увядающий веник, не любовнице, а жене?
Жене-то гораздо выгоднее ко всему прочему!
Жена такой нетипичный знак внимания запомнит надолго: закормит пирогами, задушит в объятьях, задурит улыбками. Эх, мужики: ни черта они не понимают в семейной жизни! — поперхнувшись от избытка чувств, Аня обреченно сморкнулась в платок.

Слушая все ее пьяные причитания, я вдруг вспомнила о где-то прочитанном мной исследовании, когда на вопрос «Что бы вы скорей предпочли: измену мужа или его смерть?" женщины в большинстве своем, не сговариваясь, отвечали: «Смерть».

Логики тут, на первый взгляд, никакой: ну если человек умрет, значит, он уже стопроцентно и гарантированно больше к тебе не вернется! А в первом случае еще есть шанс воротить «пропажу». Стало быть, чувство собственности тут ни при чем. Зато оскорбленная гордость заявляет о себе громогласно и безапелляционно: уж лучше пережить гибель этого засранца, рыдать, причитать и навсегда сохранить о нем в душе прекрасные воспоминания, чем стать живой участницей многочисленных анекдотов на тему «возвращается муж из командировки:». Вот такая добрая и ласковая она, эта прекрасная половина человечества: уязвленное самолюбие стоит дороже человеческой жизни.



Таким образом, я сделала еще один вывод: женская верность, ко всему прочему, имеет под собой чисто меркантильные соображения. Альтруистки здесь не водятся: «Уж коли я согласилась на кое-какие жертвы, будь добр их оценить. И упаси тебя Бог принимать все мои заботы, как должное: помни, что большинство разводов происходит по инициативе именно женщин».

Словом, никакой романтики. Если женщинам и приписывается исключительная верность натуры, то, боюсь, это мнимое достоинство подкрепляется отнюдь не физиологией, а всего лишь усилиями воли и гипертрофированным чувством долга. И еще некоторыми опасениями насчет неадекватной реакции постоянного партнера.

Впрочем, есть и «безвольные» особы, иногда позволяющие себе чуть-чуть лишнего, причем безо всяких угрызений совести. Не будем их осуждать, женщина вообще — существо слабое, откуда ей, этой самой воле, взяться.

Прочитала я все, что написала, и вдруг не к месту вспомнила изречение кого-то из классиков: «Выходя замуж, женщина добровольно меняет внимание многих, многих, о-о-очень многих мужчин на невнимание одного». Но это, как говорится, уже совсем другая история.